Большая часть лесов Ростовской области – это искусственные насаждения, являющиеся результатом труда нескольких поколений жителей Донского края. Леса в регионе относятся к категории защитных, так как порой являются единственной преградой на пути пустыни. Кроме того, зеленые насаждения выполняют водоохранные, санитарно-гигиенические и оздоровительные функции. Когда-то в этих местах господствовали пыльные бури, кочующие пески по окна засыпали дома. Тогда сложно было представить, что в степи появятся зеленые оазисы. О том, как это рукотворное чудо навсегда изменило жизнь региона и каков вклад Южно-европейской научно-исследовательской лесной опытной станции (НИЛОС), мы поговорили с ее директором Тарасом Турчиным.

– Тарас Ярославович, расскажите, пожалуйста, какова роль Южно-европейской научно-исследовательской лесной опытной станции в реализации лесной политики России?

– Прежде всего, необходимо сказать, что Южно-европейская НИЛОС является филиалом Всероссийского НИИ лесоводства и механизации лесного хозяйства, который расположен в городе Пушкино Московской области. Всего есть пять филиалов – в Костроме, Казани, Тюмени, Красноярске и наш - в станице Вёшенской Ростовской области.

Ещё сто лет назад наша территория подвергалась интенсивному опустыниванию, поскольку донские казаки держали здесь много крупного и мелкого рогатого скота. В силу чрезмерного его выпаса, нерациональной природоохранной, сельскохозяйственной или лесохозяйственной деятельности песчаные почвы приходили в движение. Дули сильные ветры, они поднимали песчинки и перемещали их. Жители станиц на своих огородах высаживали овощи, а через 2–3 месяца все посадки были занесены песком. Естественно, в какой-то момент встал вопрос закрепления этих песчаных массивов. Первые попытки посадить кустарники ивняков предпринимали казачьи атаманы, но результаты были незначительные. А вот школьный учитель Степан Андреевич Кондрашов привез из Воронежской губернии несколько десятков сеянцев сосны и вместе с учениками их высадил. К удивлению, они прекрасно прижились. Освоение донских песков осуществлялось донскими общинами атаманов, а позже, с 1936 года, сотрудниками Вешенского лесхоза. Тогда наш знаменитый земляк Михаил Александрович Шолохов, нобелевский лауреат по литературе, депутат Верховного Совета, написал письмо Иосифу Сталину с просьбой открыть в станице Вёшенской научное подразделение для разработки методических основ закрепления песчаных массивов. В 1949 году была создана Донская научно-исследовательская лесная опытная станция. Сегодня она называется Южно-европейская. Основные направления наших исследований очень широкие, но главная задача, ради которой станция была создана, это облесение песчаных массивов. В начале XX века на среднем Дону было 320 тысяч га песчаных земель, которые перемещались. Что касается всего Дона – верхнего и нижнего – то площадь таких территорий составляла почти 500 тысяч га. Это был громадный объём работ. Эти объекты закрепляли сотрудники лесной охраны и сотрудники Донской научной исследовательской лесной станции. В первую очередь лесоводы испытывали посадку различных нетребовательных пород: тополь, ива, можжевельник, шелюга. Что касается способа обработки почв, то сразу стало понятно, что большими площадями пески разрабатывать нельзя. Почему? Потому что происходила ветровая эрозия. И тогда перешли на полосную обработку, то есть полосу в 25 метров обрабатывали, а еще 25 метров – не трогали. И эта нетронутая почва являлась своеобразным барьером для перемещения песчаных масс. Применялись орудия, которые были под рукой у работников лесного хозяйства, в первую очередь, это агрегаты для глубокого рыхления и одновременной посадки сеянцев. Например, рыхлитель РН-60 хорош тем, что он рыхлит почву на глубину до 50–60 сантиметров. Это очень важно, потому что лесоводы поняли, что почву необходимо готовить осенью, глубоко рыхлить, чтобы в ней накапливались и осенние дожди, и снег, и весенняя влага. Эта полевая влажность – главное условие для посадки на песчаной почве, которая очень быстро высыхает. И как только снег сходил, сразу производились работы с помощью лесопосадочных машин Чашкина и Недашковского. Оба автора за разработку этой техники получили в своё время Cталинскую премию. Это простейшие лесопосадочные машины, однако, они настолько практичные, что до сих пор применяются в лесном хозяйстве. Далее применяли уже более унифицированные машины. И здесь я бы отметил заслуги лесной опытной станции, ВНИИЛМ и Центрального конструкторского бюро, поскольку была разработана машина МПП-1. Она делала одновременно и подготовку площади, и обработку, и посадку – всё за один приём. Была большая экономическая выгода применения такой машины. Собственно, так и происходила посадка сосен. И со временем эта чахлая посадка превратилась в прекрасный изумрудный сосновый бор. Сегодня нашим самым старым соснам около 120 лет.

– Вы упомянули, что лесопосадочные машины 1950-х годов до сих пор применяются в лесном хозяйстве. Неужели современные технологии не предлагают ничего нового?

– Знаете, лесное хозяйство это такая консервативная отрасль, что старые надежные сеялки Чашкина и Недашковского, а также машины, которые использовали в 70–80 годах, применяются и сегодня. Хотя завод в Великих Луках, это Псковская область, выпускает унифицированную машину МЛУ-1А. Она более тяжёлая, полторы тонны весом, и ее уже нельзя использовать с трактором "Белорус". А старые сеялки массой 800–900 кг позволяют их навешивать на легкие колёсные трактора. Современные машины, конечно, качественные, но они требуют более мощных тракторов, скажем, 150 лошадиных сил. Я отмечу, что прогресс в развитии лесохозяйственной техники идет, но хотелось бы быстрее. К примеру, мы сейчас работаем в Калмыкии, там, к сожалению, сажалки Чашкина до сих пор остались – 10 единиц на всю республику. Этого крайне недостаточно. А новые поставляют не в таких объёмах, как бы хотелось.

– Значит, искусственный интеллект ещё пока не проник в эту отрасль?

– Пока нет. Пока мы немного уступаем нашим аграриям, которые технологически и технически, скажем так, впереди.

– Кроме облесения степной зоны, с какими еще трудностями столкнулись сотрудники станции, решая проблему восстановления лесов?

– Да, были же еще пойменные леса, которыми никто не занимался. Они находились в пойме Дона. Поймы – это те части речной долины, которые затапливает вода. Река Дон имеет пойму до 4 километров в разных местах. Где-то она шире, где-то уже. Как правило, это левобережная пойма, где преобладают, в основном, лиственные леса – дуб, ольха. Хвойные породы там не растут, так как они не выдерживают затопления. А когда идёт половодье, уровень Дона поднимается на 4 метра, и вода растекается по поймам на месяц или два, в некоторых местах и дольше. Поэтому здесь уже природой заложено, что остаются те породы, которые могут выдерживать затопления. К примеру, ольха чёрная может выдерживать более 65 дней, тополя – 40–50 дней. А липа буквально через неделю погибает. Станции пришлось решать важнейшие аспекты ведения хозяйства: экологические условия, закономерности роста и структуры насаждений, их санитарное состояние и, конечно, воспроизводство леса. Также путём проб и ошибок производилась различная обработка почвы с использованием как традиционных сельскохозяйственных орудий, так и ямокопателей, вплоть до того, что в старых пнях дуба высверливали лунки, которые засыпали землёй и туда уже высаживали. Технологий было очень много, порядка 25–30. Их итогом стали нормативные документы, в которых приводятся методические рекомендации, нормативно справочные материалы и руководство по ведению хозяйства в пойменных лесах. Еще одно большое достижение нашего филиала – это сортоиспытание тополей на Дону. Задача разрабатывалась порядка 25 лет. Автор этой работы Людмила Дмитриевна Максаева. Сегодня она проживает в Мурманской области, несмотря на свой почтенный возраст – 97 лет – в прошлом году приезжала в Вёшенскую. Мы с ней побывали на плантации тополей, которую она создала, увидели замечательный природный памятник.

– Тарас Ярославович, а почему именно тополя?

– С ними легко работать, потому что тополя размножаются черенками. И Людмила Дмитриевна просила своих коллег привезти черенки из соседних областей. Специалисты отправляли их посылками. И посылки шли со всей Европы, из Соединенных Штатов Америки, Канады, других государств. Вот такая была проделана большая работа. Всего было более 200 сортов, из них 150–160 вполне успешные. Мы отобрали порядка 15–16 сортов, которые наиболее перспективные. Вот эти гибридные тополя, они в возрасте 25–30 лет имеют запас древесины 300–400 метров кубических. Это очень много, за короткое время выращивается большая масса древесины. В условиях степного Придонья была изучена посадка культур при сплошной вспашке, посадка тополей в лунки, в борозды, в полезащитную полосу. На протяжении 20 лет были созданы опытные насаждения на площади более 200 га. Было испытано свыше 100 сортов и видов тополей. Станцией выявлены перспективные виды тополей для лесоразведения. Сотрудники станции разработали более 30 нормативно-методических документов, опубликовали более 500 статей, защитили две докторские и семь кандидатских диссертаций. За этот период на станции работало более 20 кандидатов и два доктора наук. И в прошлом году, отмечая 75-летие станции, мы провели большую международную конференцию с участием учёных из всех федеральных округов Российской Федерации, Республики Беларусь, Казахстана, издали сборник. Также к этому событию подготовили путеводитель наших научных стационаров и опытно-производственных объектов. Сегодня станция Южно-европейская НИЛОС является основным подразделением, которое обеспечивает научное сопровождение всех лесохозяйственных мероприятий в Южном федеральном округе, включая степную и лесостепную зону.